В конце июня 1952 г. 18-я истребительно-бомбардировочная группа, незадолго до этого переформированная в 18-е истребительно-бомбардировочное авиакрыло крыло (18th FBW), имела на своём счету уже 45.000 боевых вылетов, в ходе которых было уничтожено 4780 различных автомобилей и тягачей, около 600 локомотивов и примерно 24 тысячи человек личного состава противника. В составе этого соединения было немало пилотов, которые совершили свыше ста боевых вылетов (при этом многие из них не считали это достижение подвигом!), но при этом продолжало увеличиваться и число потерянных машин. «Мустанги» продолжали летать на штурмовку наземных целей, но поскольку основное внимание командования 5-х ВВС было приковано к бомбардировкам целей в районе «аллеи МиГов», нужды эскадрилий «скакунов» нередко игнорировались. Предоставим слово лейтенанту Теду Ханна:
«Однажды летом 1952 г. мы получили приказ атаковать рудники северо-восточнее Синанджу. В налёте должны были участвовать 20 «Мустангов», каждый с двумя 500-фунтовыми бомбами и полным боекомплектом пулемётов. Поскольку нам предстояло работать в «охотничьих угодьях» МиГ-15, нам выделили эскорт в составе эскадрильи F-86, и потому мы могли чувствовать себя достаточно спокойно.
Мы летели на высоте 10.000 футов, а наш эскорт — на 20.000 футов. Ведущим эскорта был майор Маршалл (шестой по результативности ас Корейской войны. — Прим. Авт.). Вскоре после того, как мы миновали Синанджу, мы получили сообщение: «Поезда отбыли с вокзала!». Это означало, что МиГи взлетели и направляются к нам. Находящиеся выше нас пилоты F-86, никого не предупредив, тут же сбросили свои подвесные баки, как будто под ними никого не было! Хорошо что мы шли в разомкнутом строю! Эти ёмкости пролетели буквально в нескольких метрах от наших самолётов! К счастью, они никого не задели. Спустя мгновение завязался бой. МиГи появились снизу и промчались через наш строй, непрерывно стреляя. Мы в это время, перестроившись, начали заход на цель, но в первый момент нам пришлось выдержать леденящую душу лобовую атаку с реактивными и гораздо лучше вооружёнными русскими истребителями. Это испытание оказалось не всем по плечу. Пол Нисс не выдержал вида несущихся на него трасс выпускаемых вражескими самолётами и отвернул, выполнив боевой разворот. МиГам только этого и надо было: «Мустанг» был сразу сбит, а Нисс вынужден был покинуть свой самолёт с парашютом и попал в плен.
Затем в бой вступили «Сейбры» группы прикрытия, и наше положение улучшилось. Мы сбросили бомбы, а после того, как восстановили строй, направились домой.
По возвращении в штабе 5-х ВВС разразился скандал, так как, несмотря на наличие эскорта, мы потеряли пилота. Пилоты «Сейбров» попытались обвинить нас в том, что мы «отклонились от курса». В ответ мы обвинили их в том, что их ПТБ пролетели прямо через наш строй. Вскоре дискуссия по вопросам тактики превратилась в склоку, основным содержанием которых стали взаимные обвинения едва ли не во всех смертных грехах! В конечном итоге командование 5-х ВВС не нашло ничего лучшего, как прислать к нам «специалиста», который показал бы нам, как правильно выполнять нашу работу!..
Полковник, которого направили к нам в качестве «специалиста», был пилотом F-84, но во время Второй Мировой он всё-таки летал на «Мустанге». Однако во время первого же вылета он забыл, что до начала захода на цель следует выработать топливо из фюзеляжного бака. В результате на выходе из пикирования его «Мустанг» буквально разломился пополам и врезался в землю. После этого уже никто не пытался учить нас, как нам летать и воевать…»
И всё же, как не крути, но время «Мустангов» в конфликтах высокой интенсивности безвозвратно заканчивалось. В начале осени 1952 г. было принято решение заменить все F-51 и F-80 в Корее на F-86. Не обошло стороной это решение и 2-ю южноафриканскую эскадрилью. 2 ноября первая группа из 21 южноафриканских техника отправилась в Цуки (Япония) на переучивание. Спустя неделю к ним присоединилась вторая партия южноафриканских авиаторов, а 27 ноября — третья. 27 декабря южноафриканские «Мустанги» совершили свой последний боевой вылет в Корее. К концу войны ветераны «скакуны» оставались на вооружении только южнокорейских эскадрилий ROKAF, в боевом составе которых находилось ещё 78 F-51. Однако в целом боевой потенциал этих «туземных» подразделений был невысок — за весь период боевых действий (с июля 1950 г. по июль 1953 г.) южнокорейские пилоты «Мустангов» совершили всего лишь 8500 боевых вылетов. Правда, на счету 39 лётчиков было более 100 вылетов. При этом 17 авиаторов Страны Утренней Свежести, летавших на «скакунах», погибли в бою. Как не трудно догадаться, из числа потерянных в ходе той войны «Мустангов» именно южнокорейский оказался последним. Это событие произошло 13 июня 1953 г., а всего в ходе войны в Корее было потеряно от всех причин 406 F-51 и RF-51, а также 15 F-82G.
Внушительный итог боевой работы 18-го истребительнобомбардировочного авиакрыла на «Мустангах» в Корее.
НЕИЗВЕСТНЫЕ ГЕРОИ
"Бенгальский тигр" иорданского короля
Владимир Чистов
Вторая половина XX века ознаменовалась сплошной чередой локальных войн. Боевые действия проходили во всех регионах Земного шара, за исключением Австралии и Антарктиды. При этом большинство вооружённых конфликтов проходили на территории стран «третьего мира», где пробовали мощь «своих мускулов» США и СССР, а также бывшие колониальные державы. Но были и исключения. Некоторые страны, едва обретя независимость, стремились как можно быстрее различными способами расширить свое влияние в мире. Одним из таких государств стал Пакистан. Кроме постоянных войн с Индией и Афганской компании, военные летчики этой страны участвовали в ряде конфликтов далеко от своих границ. И в первую очередь это касается арабо-израильского противостояния. Открыв боевой счет в «Шестидневной войне», они сбили крайний израильский самолет 26 апреля 1974 г. Высокий уровень выучки пакистанцев признавали как наши инструкторы, готовившие арабов, так и противники — израильтяне. Об одном из них — Сайфуле Азаме — сегодня наш рассказ.
Среди участников войны 1948–1949 гг. Иорданское хашимитское королевство оказалось в наиболее выгодном положении. Заняв в первые недели войны часть Иерусалима и почти весь западный берег реки Иордан, оно сохранило контроль над этими территориями и после заключения перемирия 4 апреля 1949 г. В дальнейшем, иорданское руководство предпочитало не обострять отношений со своим западным соседом. Попытки местных радикалов и арабских соседей сменить правящий режим были успешно подавлены с английской помощью в 1958 г., а потому все многочисленные стычки второй половины 50-х и первой 60-х годов прошлого века обошли Иорданию стороной.
Вместе с тем, королю Хусейну и его приближенным было ясно, что новая большая арабо-израильская война не за горами, и вряд ли Иордании удастся уклониться от участия в ней, чему была масса причин. Во-первых, мощные антиизраильские настроения в арабском мире и в самом королевстве. Во-вторых, израильское руководство не склонно было спокойно мириться с тем, что расстояние от иорданской границы до Средиземного моря составляет два десятка километров. Иорданская артиллерия при желании могла свободно обстреливать береговую полосу. В-третьих, оставался неясным вопрос со статусом Иерусалима. Израиль не был согласен с тем, что часть его древней столицы контролируется заклятыми врагами.
«Первый звонок» прозвучал 11 ноября 1966 г., когда израильские войска атаковали лагерь палестинских партизан близ деревни Саму. Их действия прикрывала шестерка «Миражей», на перехват которых вылетело звено «Хантеров». В завязавшемся воздушном бою Королевские ВВС Иордании (RJAF) понесли первую потерю — пушечным огнем был сбит истребитель лейтенанта Салти, который погиб 1* .