— Хватит с меня Петрова. Залить во все дырки!
В общем, пришлось выполнять.
Если бы подошел и спросил от противного: «Хоть и близко, но давай полностью заправим», то с вероятностью 100 % услышал нечто об экономии топлива, о состоянии его мозгов и в результате было бы принято решение по оптимальной заправке, а так мы, полные топлива, примчались в Борзю, про которую местные острословы сочинили:
Низкая кучевка, страшный боковой ветер, очередная «собачья свалка» на «круге». В общем, сели как смогли…
В Борзе задержались недолго, постановка задачи и перелет в монгольский Чойболсан. Причем перелет осуществлялся на средней высоте, можно считать, что в какой-то степени даже демонстративно, поскольку «с той стороны» станции РЛ-разведки вполне контролировали наше воздушное пространство в этом районе. Не знаю, насколько это было оправдано, но «верхним» штабам виднее.
Первые впечатления от Чойболсана: утром очень кислый кефир, допить стакан которого до дна смогли далеко не все, огромные яблоки (говорят из Китая) и огромное число тараканов в казарме танкового полка, куда нас поселили. Наша 1-я эскадрилья была на следующий день передислоцирована на аэродром Чойрен, а остальные остались в Чойболсане и даже пытались организовать полеты по плану боевой подготовки. Но после того, как у одного из элеронов на «спарке» отвалилась неправильно закрученная гайка, и заходили на посадку практически ногами, полеты прекратили и начали усиленно пить водку, закусывая тушенкой, которой в Чойболсане было столько, сколько в Союзе мы не видели никогда.
Мы же, прилетев в Чойрен, начали готовиться к удару (тактическому) по полигону «Боян-Джарголан».
Но сначала нас отвели в местную баньку, где мы все угорели, так как в трубе была изрядная дыра, и углекислый газ пер в парилку. Опомнились только тогда, когда один из пилотов начал откровенно ловить «глюки».
По плану на следующий день был отдых, но мы даже после баньки, несмотря на угар, хлебнули спиртику и в условиях несостоявшегося высокогорья (говорят, несколько десятков метров высоты не хватило, чтобы местным пилотам платили за высокогорные условия), попытались быстренько уснуть. Но почти у всех было такая сильная тахикардия, что казалось, сердце выскочит. Промаявшись полночи, с горем пополам уснули. А утром новость — облет целей в составе эскадрильи. Никуда не денешься, слетали (молодые все, не то ещё могли выдержать).
На следующий день был организован «звездный налет» всех родов и видов авиации на полигон 6* . Причем РП полигона особенно не вдавался в точность радиобмена. Руководил он авиацией примерно так:
РП: «Кто там к третьему подошел?»
Ведущий: «321-й группой».
РП: «Ты мне скажи тип машин и сколько вас».
Ведущий: «Су-17, 16 экипажей».
РП: «Сваливай влево на 30 градусов и работай».
Он же: «А на втором кто?»
Ведущий другой группы: «МиГ-27, 16 экипажей».
РП: «Строй маневр за Су-17».
Таким образом, РП ввел в бой ещё МиГ- 21, за тем ещё кого-то, за которыми последовали и боевые вертолеты, а потом сказал совершенно замечательную вещь:
«Ну, всё! Я вас, ребята, свёл. Дальше разбирайтесь сами!». Такой свалки я никогда больше не видел. Перед вылетом, наш мудрый командор дал указание, что если будет туго, ведомый последний пары доложит «Остаток — 1800», и мы по-тихому свалим. Через 5 минут ведомый сообщил «Остаток — 1200», т. е. совсем хреново (только у нас в звене поперек проскочила пара каких-то камикадзе). Уходили оттуда, прижавшись к земле и на полных оборотах, чтоб побыстрее…
А по земле подтягивалась пехота. Сколько глаза видели, шли колонны — танки, машины. Потом рассказывали, что какому-то ошалевшему танкисту надоело пыль глотать в строю, он решил пройти рядом со строем. И таким образом (дело было ночью), раздавил кибитку с пастухом и всей его семьей. Когда наше командование пошло к руководителю местной администрации объясняться, им было заявлено примерно так: «Русские нас защищают, мы должны простить…».
Я не помню, сколько вылетов в этот день было сделано, запомнился учебный воздушный бой над Чойреном между двумя звеньями местных истребителей. Когда одна из пар самолетов скрылась ниже горизонта, все похватались руками за то, что находится ниже пояса, и ждали появления известных черных грибов. Кто успел выдохнуть «Всё! Песец…». Но видно была «ещё не судьба» и каким-то чудом, но оба «МиГа» опять вынырнули, как из-под земли, сопровождаемые коллективным вздохом облегчения. Вечером было объявлено о начале перемирия и конце войны.
Самое интересное началось после прилета обратно в Чойболсан. Никто не мог толком сказать, когда мы улетим обратно, начали ходить упорные слухи о том, что по настоянию Главкома Дальневосточного направления, нас оставляют здесь на аэродроме Сайшанда, где кроме ВПП нет вообще ничего! Это был перебор и удар ниже пояса «в одном флаконе» — из Луцка в Монголию да еще на незастроенный аэродром!
У старых вояк из 3-й эскадрильи сразу начали вскрываться фронтовые раны, после чего они целеустремлённо начали готовится к залеганию в госпиталь. А в это время «банда» из Черлян, расположившаяся на нашем аэродроме в Луцке, поверив в эти слухи, не выполнив ни одного полета, начала обустраиваться не только на аэродроме, но и в городке(!!), где они решили занять наше место. И вскоре они начали торговаться с нашими женами за занятие по договору квартир, на что наши жены ответили коллективным воплем и осадой штаба дивизии с вопросом: когда вернут наших мужей?!..
И вот, пробыв тря дня в таком непонятном положении, мы, наконец, получили команду на обратный перелет. Желание улететь было такое, что я, например, закрывал и открывал фонарь несколько раз на рулении, пока не потухла заглючившая красная лампа. Ещё бы, кто согласится отстать от группы, а потом тащиться неделю по перелетным маршрутам? Ясно, что никто. Короче, мы перелетели за два дня (с учетом полета на запад и удлинения светлого дня).
В Кустанай прилетели орлами. При этом погода в районе аэродрома была «миллион на миллион», а мы, пройдя в плотных боевых порядках, потешили сердце опального «Командующего Аральского моря». Встречая нас он удовлетворённо изрёк: «Фронтовиков издалека видно…». Ну, а нам чего ещё надо?
Самый запомнившимся на этот раз участком маршрута был перелет из Кустаная в Воронеж, где мы сели из-за плохих метеусловий Энгельса. Я впервые продержался в воздухе два часа «с хвостиком». Садились в Воронеже организованно — всё та же «фронтовая гордость» не позволяла упасть в организации и качестве. На приборных досках у всех без исключения моргали сигнализаторы аварийного остатка, но марку «фронтовиков» мы выдержали и здесь. Затем был прыжок в Луцк и к вечеру 31 марта были дома!
Опять митинг, на котором основной мыслью было: мы участвовали в спасении мира на планете. Вот так, не больше, но и не меньше! Ух, и здорово как чувствовать себя спасителем целого мира!
Затем всему полку дали три дня отдыха и, в первый же вечер, не сговариваясь, все собрались в главном ресторане города, где оркестр весь вечер играл «Для летчиков, вернувшихся из Монголии». В числе многократно исполненных хитов была и песня «Бродяга Байкал переехал».
А «банда» из Черлян под улюлюкание нашего «бабкома» с позором была отослана назад, не мешая нашим женам ждать возвращения своих героев. Затем было, как водится, в вооружённых силах, награждение неучаствующих, наказание невиновных и обмен опытом по всем ВВС, который уже менее чем через год пригодился лётчикам фронтовой авиации, которых ждал Афганистан…
6* Стоявший в Борзе 189-й гвардейский Брестский ордена Суворова истребительно-бомбардировочный полк на Су-17М, через аэродром которого мы проследовали, также участвовал в демонстрации мощи, но на советской территории, проводя в течении трёх дней ЛТУ в запретной 25-км приграничной зоне. На сопках южнее Даурии были выложены огромные белые кресты и установлены мишени, по которым работали «сушки». Подобно всем остальным они наглядно показывали все, что могли, атакую цели звеньями с максимальными по массе боеприпасами (ОФАБ и ОДАБ-500) как с пикирования, так и с предельно малых высот. Кроме того, самолёты полка постоянно патрулировали границу и участвовали в поддержке ночного наступления 36-й армии, подсветив «поле боя» САБами, которые сбросили Нач. ПО полка и замполит 2-й эскадрильи. Сброшенные с высоты 4800 м «люстры» обеспечили такую иллюминацию в районе учений, что наземные войска «ночью — аки днем» в течение минут 10–12 отрабатывали бросок через границу. В разгорячившемся штабе полка разработали даже план пройти на сверхзвуке на малой высоте по границе г. Маньчжурия, чтобы окна повыбить. Запланирован на этот полёт был командир 1 — й эскадрильи А.Д.Крячко, который подошёл к порученному делу со всей серьёзность, подготовив карту полёта. Но Москва сверхзвуковой удар отменила. Причины были очевидны — г. Маньчжурия (КНР) и наш г. Забайкальск представляли собой фактически один населенный пункт, поделенный госграницей и в случае ошибки на маршруте на 100–200 м ещё неизвестно у кого из окон больше стекол бы посыпалось!.. А на улице мороз был -36 градусов!..